Седьмой стакан, десятый час,
И снова бой с самим собой
Ночная тишь, в который раз,
И мысли все наперебой.
Притихший блюз, экрана свет,
Повсюду мусор,тьма клубится,
И только дым от сигарет
Дает хоть как то, но забыться.
Порою самый страшный бой -
Не тот в котором много боли,
А тот, где каждой стороной
Является частичка воли.
Настали времена другие,
Здесь нету рыцарства давно,
Не скачут всадники лихие,
А идеалы все - говно.
А сердцу хочется свободы,
Чтоб на коне, с щитом в руке,
Сшибались насмерть воеводы
И браги вкус на языке.
Топхельм на голову одев
И в руки взяв топор двуручный,
Бросался б в бой, остервенев,
Пока не пал бы он беззвучно.
Иль может быть другой конец,
Сойдясь с соперником на поле,
В мечтаниях забрать венец,
Турнир сразить своею волей!
Копья обломок в горло попадет
И окрапит фавор багряной кровью,
Из глаз тот час вся жизнь уйдет
Закончив сказ такою долью.
Но не страшат предсмертные мученья,
Ведь до того так много ты успел!
Ты побеждал, смеясь над пораженьем,
И в кабаках хмельные песни пел
А помнишь божий суд, Те страшные минуты,
Когда от гибели ты был на волосок,
Ты деву защищал от мерзкого паскуды
И допустить несправедливости не мог!
А помнишь ночь, когда на стенах замка
Вы с ней смотрели звезды до зари?
А первый поцелуй? А перебранки?
А крылья трепетавшие внутри?
Но сигарета гаснет снова,
И скачет мысль в другое русло вдруг.
Стать мастером, дерущегося слова
Чтоб ты, и он, и еще чей то друг...
И вот, под свет софитов, к микрофону
Выходишь ты, а зал уже ревет
И струны дрогнули, давая жизнь музону,
Что в вечности в сердцах людей живет!
Ты был бы как Кит Ричардс или Джоплин,
Как Моррисон бы рвал ты души в кровь!
Тебя преследовали б бешенные толпы,
Признанием даря свою любовь!
Ты затянул бы тихую балладу
О той единственной, которая с другим
И крикнул бы в лицо со сцены гаду,
Как лихо ты расправился бы с ним.
А после сидя в баре со стаканом,
Ты учинил бы редкостный дебош.
И мир бы был в угаре пьяном,
От ваших с другом наглых рож.
Но как бы глубоко мечта не забиралась,
Любой фантазии всегда один конец.
Её лицо и искренняя жалость,
У ног лежащий окровавленный венец.
В тех славных думах ты герой непревзойденный,
Ты побеждаешь жертвуя собой,
А в жизни ты дурак влюбленный,
И как то всё подряд, наперебой.
И вот рассвет уже в окно играет,
И ты ложишься спать без сил.
С тобой мечта так сладко засыпает,
Мечта о той, которую любил.